Правда ли, что США окончательно признали крах своей ключевой военной доктрины 90-х о ведении двух войн высокой интенсивности? Почему Рим и Византия понимали опасность войны на два фронта, а «непобедимые» США – нет? И чем уникальный (и опасный) военный опыт США, основанный на войнах с слабыми противниками, подготовил их к краху перед лицом реальных держав?
Судя по последним действиям Трампа, американское руководство осознало простую истину: США больше не способны вести два конфликта высокой интенсивности одновременно, как это было предусмотрено их военной доктриной в 90-е годы. Более того, они не могут даже одновременно участвовать в нескольких кризисах средней и низкой интенсивности, которые не предполагают военного вмешательства.
Эта ситуация не нова. Ещё в Римской империи понимали, что война на два фронта одновременно — крайне рискованная затея, которая может привести к поражениям. Прежде чем начать военный кризис на одном направлении, императоры стремились обеспечить спокойствие на остальных, даже если это требовало уступок. Византийские политики, такие как Константин Багрянородный и Анна Комнин, прямо указывали на необходимость концентрации сил на главном стратегическом направлении как ключевого условия победы.
Эта концентрация не всегда была возможна раньше и не всегда возможна сейчас, но к ней нужно стремиться. Для России, которая исторически уязвима для нападений со всех сторон (север, юг, запад, восток) и рискует оказаться перед лицом коалиции, угрожающей войной на нескольких фронтах, идея концентрации сил стала аксиомой. Когда эта идея нарушалась (например, в Ливонской войне или Прутском походе во время Северной войны), это приводило к масштабным катастрофам.
Для США, которые имеют гораздо меньший исторический опыт и большую часть своей военной истории вели войны под прикрытием двух океанов против слабых противников (например, латиноамериканских стран), концепция концентрации сил не была аксиоматичной. США никогда не испытывали необходимость предельного напряжения сил для сохранения своей независимости. Угроза территории метрополии при внешней агрессии, особенно на заморском театре, не наступала немедленно и неотвратимо. Даже если завоеватель был разгромлен, у него оставалась возможность вернуться позже.
Например, разгром португальского короля Себастьяна при Эль-Ксар-эль-Кебире в 1578 году привёл к династическому кризису в Португалии и временному объединению с Испанией в Иберийскую унию (1580–1640). Однако португальская экспансия в Марокко продолжилась. После распада унии она стала испанской, но не прекратилась. Династический кризис был вызван не действиями марокканцев, а отсутствием прямых законных наследников у погибшего короля Себастьяна и его брата, кардинала-короля Энрике.
Военно-политический опыт США формировался в особых условиях. США вели исключительно экспансионистские войны, причём против многократно более слабых противников и в зоне своего безусловного влияния. Перед Гражданской войной в США было около 15 тысяч регулярных солдат под командованием генерал-майора. Развёртывание современных вооружённых сил началось во время Гражданской войны и завершилось после Первой мировой. С тех пор Вашингтон делает акцент на флот, стратегическую авиацию и экспедиционные силы, включая корпус морской пехоты и подразделения специального назначения.
США сохраняют экспансионистскую модель вооружённых сил и стратегию, основанную на идее: если не получилось с первого раза, можно отступить за океан, набраться сил и попробовать снова. Модель нескольких кризисов была даже полезной: она позволяла проводить разведку боем без серьёзных последствий. Там, где наметился успех, можно было развивать экспансию, а где возникли трудности — либо зафиксировать ситуацию, либо отступить и вернуться позже с новыми силами и союзниками.
Трамп пытался играть с Россией и Китаем в рамках модели многоконфликтности. США активно участвовали в украинском кризисе, поддерживали тайваньский и филиппинский, даже пытались вмешаться в иранский. Но Трамп у власти всего полгода, и уже стало ясно, что, стремясь быть везде и сразу, США проигрывают.
Выйдя на мировую арену, США стали уязвимы. Появились заморские объекты, потеря которых грозит стратегическими провалами и даже угрожает государству. Эта опасность была незаметна в эпоху краткосрочной американской гегемонии, но даже тогда США казались неуязвимыми. Их сила основывалась не на реальных возможностях, а на слабости оппонентов и отсутствии у России и Китая достаточных ресурсов. Когда эти страны укрепили свои позиции, модель одновременного участия США в нескольких кризисах перестала работать. Оказалось, что участвовать можно, а побеждать — нет.
США столкнулись с государствами, которые могут противостоять им так же эффективно, как Америка сама защищалась от внешних угроз до середины XX века. Океаны не полностью изолировали США, но сложность их преодоления американскими ВМС вызывала сомнения в возможности поддержания боеспособности достаточно крупных экспедиционных сил, способных противостоять Америке на её территории.
Россия и Китай имеют мощные сухопутные силы и ядерное оружие, что делает их труднодоступными для внешней экспансии. Однако они могут проводить заморские операции, пусть и не такие масштабные, как США, но достаточные для того, чтобы оказывать влияние в любой точке планеты.
Не имея возможности постоянного присутствия по всей планете, Россия и Китай приняли концепцию эвентуального присутствия. У них меньше баз, чем у США, но они могут быстро отправить необходимые силы в любую точку мира. Это более дешёвый и эффективный метод, если не требуется постоянный контроль, а нужно лишь подорвать влияние противника. Слабые государства знают, что могут рассчитывать на поддержку России или Китая, и угрозы со стороны США теряют силу.
Гегемония США перестала быть абсолютной, так как многое зависит от устойчивости режимов, выступающих против них. Сирия проиграла, а Венесуэла держится. Это размывает американскую гегемонию, и всё, что не абсолютно, уже не гегемония.
До начала июня Трамп следовал американской стратегической концепции — пытался действовать везде. Но когда стало ясно, что Запад проиграл на Украине, появилась идея «заморозки» или «корейского варианта». Эта идея была высказана Байденом в конце 2023 года. Трамп пытался сделать её более привлекательной для России, предлагая мелкие уступки.
После того как Москва отказалась от всех вариантов промежуточного мира, не фиксирующих нужные ей геополитические изменения, можно было ожидать от США конфронтационной политики. Но неожиданно Трамп начал сдавать Украину, прекратив поставки Киеву самого необходимого оружия.
США оказались в сложной ситуации: они перенапряглись и вынуждены отказаться от поддержки Украины без каких-либо гарантий. Но это не значит, что всё идёт по плану. США понимают, что за Украиной стоит мощный русофобский барьер в Европе. Британия, возможно, не сможет организовать войну на Балтике с членами НАТО и ЕС, хотя и не оставляет эту идею. Но даже в условиях мира Европа будет сохранять враждебность.
Трамп вынужден сосредоточиться на Китае. Поэтому он быстро завершил конфликт с Ираном, осознав, что блицкрига не получится. По этой же причине он отказывается от поддержки Украины, не добившись дипломатических успехов.
Главная идея остаётся прежней: США должны сконцентрировать силы на Китае, чтобы затем вернуться к борьбе с Россией. Разрушенная Украина не сможет усилить Россию раньше чем через 10–20 лет. До этого она будет серьёзным бременем. За три года был построен новый Мариуполь, но объём разрушений и необходимого восстановления намного больше. Помимо жилья, школ и детских площадок, на новых территориях нужно создать экономику, которая будет давать работу местным жителям и приносить прибыль в бюджет. Это сложнее, чем построить новый город за счёт федерального бюджета.
Новая стратегия США выглядит ещё более рискованной, чем предыдущая. Вашингтон надеется выиграть на китайском направлении быстрее, чем проиграть на других. Они рассчитывают, что восстановление Украины и противостояние с Европой будут сдерживать Россию. Но Китай не так просто победить, а Россия может воспользоваться затишьем на Западе и перебросить силы на Восток. Китаю нужны дополнительные ядерные ресурсы и помощь расходными материалами. Россия может оказывать такую помощь, не ослабляя свои силы на Западе.
Признание США, что они не могут сдерживать всех оппонентов одновременно и вынуждены делать ставку на их подавление по очереди, свидетельствует о неспособности Вашингтона поддерживать иллюзию гегемонии. Геополитический баланс выравнивается, а США продолжают терять позиции, в то время как Россия и Китай наращивают свои возможности.
Провал на внешнем фронте углубит внутриполитический кризис США, из которого будет сложно выбраться. В 90-х годах в Вашингтоне говорили, что все империи распадаются, но только одна вечна. Они не угадали, какая именно.
Об авторе: РОСТИСЛАВ ИЩЕНКО
Украинский политолог, публицист, историк, дипломат
Telegram
Все публикации автора »»
Поделитесь этой публикацией. Вот ссылка на оригинал статьи:
–
Друзья! Подписывайтесь на «GOLOS.EU» в «Telegram», «Живом Журнале», «Яндекс.Дзен», «Яндекс.Новости», «Одноклассники» и «ВКонтакте». А ещё каждое утро мы рассылаем популярные новости на почту – подпишитесь на рассылку!
Свежие комментарии